Но змей родится снова? [= Убить Змея] - Валерий Вайнин

Примерно в середине последнего по расписанию урока дверь в кабинет французского чуть приоткрылась, но никто не зашел, не заглянул. Восьмиклассники с интересом уставились в образовавшуюся щель. Но Глеб как ни в чем не бывало продолжал вести урок. Тот, кто стоял за дверью, с шумом закрыл ее и вновь приоткрыл. Это был уже очевидный сигнал, не откликнуться на который Глеб счел неразумным.

За дверью с видом заговорщика стоял Лёня Рюмин.

— Глеб Михайлович, — прошептал он, — вас мой отец вызывает.

— Где он? — спросил Глеб.

— В туалете.

Дело казалось загадочным. Глеб заглянул в класс.

— Выполните упражнение в конце раздела, — распорядился он. — Я сейчас вернусь.

Класс возбужденно загудел.

— Устно или письменно? — уточнил кто-то.

— Устно, лентяи, — ответил Глеб, прикрывая за собой дверь.

Лёня Рюмин конспираторски огляделся.

— Разговор не более трех минут, — предупредил он торопливо. Его светлый чубчик залихватски топорщился.

— О чем разговор-то? — полюбопытствовал по дороге Глеб.

Курносый Лёнин носик ехидно сморщился.

— Не знаю. Лубянка использует меня втёмную.

Глеб прыснул и потрепал его по вихрам. Возле входа в туалет Лёня встал, как говорится, на атасе, а его учитель французского проследовал к месту встречи с его отцом.

В туалете для мальчиков полковник Оксфорд выглядел, мягко сказать, неприкаянно. В своем сшитом на заказ пальто, высокий и прямой как трость, он брезгливо прохаживался возле пожелтевших детских писсуаров.

Пожимая Глебу руку, Борис Викторович мрачно произнес:

— Вас должны арестовать. Завтра-послезавтра.

Глеб улыбнулся:

— Наконец-то. На английскую разведку работаю?

Левая бровь полковника чуть приподнялась.

— Вижу, вас не удивишь.

— Это легко просчитать, — ответил Глеб. — И разумеется, у вас никаких намеков на доказательства — одна лишь инициатива генерала Святова.

— Этого вполне достаточно, — без улыбки произнес полковник. — Тем более что производить арест он будет лично.

— Кто еще из сотрудников?

— Вероятно, я и два оперативника.

Глеб щелкнул пальцами:

— Вот это везение!

На сей раз приподнялись обе брови полковника.

— Вас не удивишь и не испугаешь. Но что за этим стоит?

Глеб на мгновение задумался.

— Борис Викторович, вам не трудно будет арестовать меня где-нибудь… скажем, у посольства Японии? Это, по-моему, неплохо бы смотрелось в отчетах?

— Допустим, — полковник тревожно взглянул на часы, — но, Глеб Михайлович, я вас не понимаю.

Глеб тоже посмотрел на часы.

— Долго объяснять. Но будьте готовы к тому, что вы с оперативниками арестуете самого генерала Святова. То есть у вас просто не будет иного выхода. И ваши героические действия, полагаю, продвинут вас по службе.

Полковник, следует отдать ему должное, и глазом не моргнул.

— Как вы этого добьетесь? — только и спросил он.

— Пока не скажу, — улыбнулся Глеб. — Но, вероятней всего, генерал сильно облажается, а вы, рискуя жизнью, восстановите порядок и закон. Устраивает?

Полковник пожал плечами:

— У меня такое чувство, Глеб Михайлович, что в скором времени я буду то ли благословлять, то ли проклинать судьбу за наше с вами знакомство.

— Смотря чего вы ждете от судьбы, — ответил Глеб, направляясь к выходу. — Не забудьте лишь уведомить, куда и во сколько я должен явиться для ареста.

Губы полковника дрогнули в улыбке.

— Будьте спокойны, я позвоню.

— Но прошу учесть, — предупредил Глеб, выходя, — до двух дня у меня уроки французского. Это святое.

Полковник смотрел на закрывшуюся за ним дверь, и в глазах его промелькнуло недоумение. Он постоял еще с полминуты, затем тоже покинул туалет для мальчиков.

Отделившись от стены, к нему шагнул Лёня.

— Вражеская агентура не проявлялась, — лихо отрапортовал он.

Взглянув на часы, полковник тихо проговорил:

— Ты забыл ключи от квартиры. Я вызвал тебя с урока, чтобы их передать. Все это время ты был со мной. Но если кто-то засек тебя возле кабинета Глеба Михайловича, то… ты зашел к нему, чтобы на завтра отпроситься с французского.

— На послезавтра, — поправил Лёня. — Завтра у Глеба Михайловича занятий нет.

— Вот как? — задумчиво произнес полковник. — Значит, ты пытался отпроситься на послезавтра, но Глеб Михайлович тебя не отпустил. Так, на всякий случай.

— Почему не отпустил? — заинтересовался Леня.

— Меньше возможных нестыковок, — объяснил ему отец. — В общем, у тебя голова на плечах. Надеюсь.

Лёня щелкнул каблуком.

— Да, сэр!

Полковник поморщился.

— Вот только без этих твоих штучек, — потребовал он и зашагал к вестибюлю.

Сын его тяжко вздохнул и отправился досиживать последние минуты урока физики.

Вернувшись после уроков домой, Глеб застал там прямо-таки бодрость и веселье. Соратники по борьбе дожидались его на кухне, травя анекдоты. Никто, кроме Глеба, голоден не был, поскольку все отобедали у графини. И пока Глеб ел в одиночестве, Стас пытал его: правда ли, что этот мир за шкафом находится в другой галактике? Такэру вопросов не задавал. Но взгляд его, устремленный на Глеба, выражал такое неподдельное восхищение, что кусок, пожалуй, мог застрять в горле.

Илья и Даша переглядывались, как два фокусника, трюк которых произвел фурор. Казалось, они готовы были водить экскурсии.

Но команда, как выяснилось, не только загорала. Даша дозвонилась до волчицы, то есть до Шлыковой, и представилась ассистентом режиссера Павла Цветкова. (Кто он такой? А черт его знает!) По словам Даши, маэстро, то есть Павел Цветков, пожелал задействовать пантеру, то есть французскую звезду Элен Вилье, в сногсшибательном кинопроекте, для обсуждения которого ему (режиссеру) просто позарез нужно с ней (с Элен) сегодня встретиться. Шлыкова отнеслась ко всему этому настороженно и потребовала к телефону самого Павла Цветкова. Даша с готовностью передала трубку Илье. Илья скромно проинформировал Глеба:

— Старик, я был в ударе.

— Эт-то надо было слышать! — закатила глаза Даша. — Как он перед этой Фёклой выпендривался!

— Цирк, — подтвердил Стас. — Он так ей мозги закомпостировал…

— Смешной был режиссер, — хихикнул Такэру.

Глеб с улыбкой обвел их взглядом: